В традиции локальной группы киясовских удмуртов, относящихся к
южным удмуртам, имеется архаический обряд изгнания нечистой силы урбеч
уллян, входящий в календарно-обрядовый цикл. В научной литературе
встречаются также другие наименования ритуала – шайтан уллян, урьвӧсь,
сурен шуккон, великочетверик, ӵук мунчо уй. Полевые исследования автора
доклада в Киясовском районе Удмуртской Республики в период с 2008 по 2012
гг. показали, что данный обряд с таким наименованием бытовал почти во всех
удмуртских деревнях района (Калашур, Дубровский, Старая Салья, Верхняя
Малая Салья, Нижняя Малая Салья, Кады-Салья). В настоящее время обряд в
реконструированном виде бытует лишь в д. Старая Салья. Местные жители
урбеч уллян проводят вечером на четвертый день Пасхи. Для проведения обряда
заранее готовят специальный костюм (см. фото 1), на который нашивают
различные металлические предметы (металлические пластины, жестяные
крышки, монеты и т.п.). В настоящее время в качестве шумящих атрибутов
стали использовать предметы, изготовленные из другого материала, например,
пластмассовые крышки, бутылки, игрушки и прочее. Обязательный признак
такого костюма – он должен издавать громкий звенящий звук. Но при этом
участники обряда лица не закрывают, как в обряде пӧртмаськон (ряженье). В
руках у них палки, ветки можжевельника, прутья. Очистительный обряд каждая
улица проводила отдельно: перед началом процессии все участники ритуала
собирались в начале улицы, после чего обходили дома, ориентируясь по
течению реки. По улице двигались выстроившись в одну линию, занимая при
этом всю улицу и громко исполняя урбеч уллян гур (напев изгнания нечистой
силы).
Особое место в этом обряде занимает гостевание. Как отмечают Е. Б.
Бойкова и Т. Г. Владыкина, «оно [гостевание], обладая определенной
универсальностью, является обязательной составной частью и календарных, и
семейных обрядов» [2, 7]. Участники обряда с шумом и криками спускались по
улице, пели ритуальный напев, стучали по воротам и различным строениям
усадьбы. Перед тем как зайти в какой-то дом, останавливались перед воротами
и пели песни. Хозяйка усадьбы должна была выйти и лично пригласить
участников обряда, только после этого они могли войти в дом. Иногда
некоторые хозяева заранее хлебом, маслом, кумышкой и медом ждали
участников обряда перед воротами и пританцовывая приглашали войти к себе.
По словам информантов, если кто-то закрывал ворота и не впускал гостей, они
стучали палками по воротам и кричали: «Гондыр нылдэс мед мыжгоз!» («Пусть
ваша дочь забеременеет!», букв.: «Пусть вашу дочь медведь ударит!»), либо
«Вань чер-чур татчы мед кылёз!» («Все болезни и несчастья пусть здесь
останутся!»).
В избе хозяйка усаживает гостей за стол и угощает стряпней, чаем и
кумышкой. Некоторые хозяева для гостей в ящике стола заранее клали
горбушку хлеба с маслом, который участники обряда забирали с собой, т. е.
совершали ритуальную кражу. После гостевания гости благодарили хозяев и
приступали к изгнанию нечистой силы, болезней и злых духов. Гости стучали и
шумели в избе, в подполье, хлеве, во дворе; кто-то сжигал можжевельник и
порох, дым рассеивался по дому. В течении всего обряда пели урбеч уллян гур:
Жин! гынэ каром, ой, туганэ,
Жан! гынэ каром.
Вань жобъёсыз, висёнъёсыз
Али ке но, ой, уллялом!
Жин! да сделаем, мои родные,
Жан! да сделаем.
Всю нечисть, все болезни
Сейчас же выгоним!
д. Старая Салья Киясовского р-на
Удмуртской Республики, 2009 г.
Перед уходом гостей хозяева отправляли участникам обряда гостинцы:
пшеничную крупу и масло, из которого они вечером варили кашу.
В некоторых случаях участники обряда заходили лишь к своим друзьям и
уважаемым людям деревни, при этом заходя к ним пели:
Урам но кузя, васькон сяйин,
Ваньмаз ум пыре.
Ми пыриськомы
Чын яратон туганъёсам.
Спускаясь да по улице
Ко всем не зайдем.
Мы заходим
К самым дорогим людям.
Пыреммы потӥз, адӟем потӥз,
Тӥ туганъёсме.
Одӥг анай-атай нылпи,
Асьмеос, бон, ӧвӧл шат?
Пожелали зайти, пожелали увидеть,
Вас дорогие.
Дети одной матери и отца,
Разве мы не являемся?
д. Старая Салья Киясовского р-на
Удмуртской Республики, 2009 г.
После процедуры изгнания и очищения усадьбы, участники обряда
двигались дальше, пока не обойдут все дома улицы. Ритуал завершался у реки,
куда участники обряда бросали атрибуты изгнания нечистой силы: палки, ветки
можжевельника, прутья. Далее у реки разжигали костер, через который все
участники перепрыгивали и «символически» очищались от всякой скверны.
Сюда же собирались участники обряда из других улиц, а также остальные
жители деревни. Обряд завершался ритуальной трапезой, танцами и песнями.
Таким образом, гостевание и гостевой этикет в обряде изгнания нечистой
силы играет немаловажную роль в организации ритуала.
А. К. Байбурин и А. Л. Топорков в своей работе «У истоков этикета»
поводу ритуала и этикета отмечают: «И ритуал, и этикет стремятся упорядочить
проявление эмоций, но по-разному и с разными целями. Ритуал дает
возможность выхода тем эмоциям, которые в повседневной жизни обычно
сдерживаются этикетом» [1, 94].
«Вежливое поведение рассматривается как антипод природного,
неуправляемого. Показательно, что поведение человека, не придерживающегося
социально одобренных правил, постоянно сопоставляется с поведением
животных» [1, 95]. Поэтому, по нашему мнению, участники обряда к
негостеприимным хозяевам обращаются с криком: «Гондыр нылдэс мед
мыжгоз!» (букв.: «Пусть вашу дочь медведь ударит!»), где на первый план
выходит образ медведя. Информанты данное обращение истолковывают таким
образом: «Пусть ваша дочь забеременеет!», но в этом обращении, как нам
кажется, кроется более древний смысл, возможно, восходящий к тотемическому
мифу о браке человека с зооморфным первопредком.
«Итак, и ритуал, и этикет являются средствами борьбы с социальным
хаосом, к которому может привести нерегламентированное проявление эмоций,
но при этом ритуал – узаконенный традицией «клапан» для выхода
сдерживаемых чувств, а этикет, в данном случае гостевой этикет – механизм их
сдерживания в повседневной жизни» [1, 95].
Таким образом, гостевой этикет удмуртов в обряде урбеч уллян показывает
взаимоотношение главных героев обряда со своими сородичами, их роль и
функции в ритуале. В отношении к негостеприимству сородичей со стороны
участников обряда наблюдается их асоциальное поведение, близость с
животными, вследствие этого к таким людям обращались корильными словами,
в которых рассматривается явная связь с древним представлением брака
человека со священным животным. Подобный сюжет бракосочетания
священного животного с человеком весьма распространен в мифах других
финно-угорских народов [подр. см. 3, 53-58].
Список информантов
д. Старая Салья Киясовского района Удмуртской Республики
1. Аляшева Нина Степановна, 1930 г.р., местн., обр. 3 кл.
2. Степанова Алевтина Поликарповна, 1953 г.р, местн., обр. средн. спец.
Литература
1. Байбурин А.К., Топорков А.Л. У истоков этикета: Этнографические очерки / Отв. ред. д-р
ист. наук Б.Н. Путилов. – Ленинград: «Наука». Ленинградское отделение, 1990. – 168 с.
2. Бойкова Е.Б., Владыкина Т.Г. Песни южных удмуртов: Материалы и исследования. –
Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1992. – Вып. 1. – 192 с. (Удмуртский фольклор)
3. Петрухин В.Я. Культ медведя и медвежья свадьба в Ярославском Поволжье // Мифы
финно-угров. – М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2003. – С. 53-
58
